Момент Львова

Написалось как-то непроизвольно - очень нас с Машей удивил этот человек, слишком странным показался. Он действительно точно насквозь пропитался серостью.
***

Серый, серый от макушки до пят, человек стоит на коленях на мраморной с черными прожилками плитке. Неопрятно висит грязная и растянутая темно-серая футболка, на таких же штанах – несколько пятен. Лицо его тоже совершенно серое – не черное, точно покрытое ваксой, а такое, словно по нему долго-долго размазывали небольшую горстку сажи. И каре бело-седых волос. В руках стаканчик из-под кофе – в этом городе его продают дешево и на каждом углу, - а взгляд насмешливый и просительный. Здесь бедным часто подают, иначе они не отвяжутся. И Серый тоже ждет, до конца его рабочего дня осталось совсем не много.

Только проходят последние большие толпы: заканчиваются экскурсии, и выползает молодежь, которой не до подачек, Серый идет отдыхать. Не далеко – до фонтана на бульваре перед Оперным театром. Там можно освежиться и посидеть спокойно, притворяясь таким же, как и все. Он бредёт до фонтана и тут же садится. Ходить тяжело: за день устали ноги, и мешает живот. Зато теперь он отдыхнет как следует, аж до следующего утра.

Серому тяжело раздеться: он слишком медленно стаскивает футболку через голову, из-за складок живота неудобно развязывать шнурки и стягивать штаны, но через минуту от справляется. Видно, стоит это все больших усилий, но Серый собой доволен, его лицо странно лучится под слоем грязи. Он поддергивает свои серые в темно-серую же полоску трусы так, что обнажает все свои прелести, но не замечает этого. Или делает вид, что не замечает – он дома, в ванной, которой у него нет, а не на бордюре фонтана в центре города.

Он встает, и из-за каменной ограды видно ноги. Худые и подтянутые, а на коленях – бархатно-пыльные корочки грязи от стояния на голой земле. Серый садится ногами к воде. Здесь принято так сидеть и любоваться на воду, но он не задерживается на своем месте: на попе спускается на одну ступеньку, потом на другую и встает в воду. Замусоренную сотнями туристов, но какая, на самом деле, разница? Какое Серому до этого дело?

Люди уходят, недовольно морщась на него, но можно притвориться, что их и не было тут вовсе. И Серый притворяется, опускаясь на колени, чтобы удобнее было освежиться. Стоять на коленях – привычное дело, - и удается это быстро и легко. Он мочит живот и плещет в лицо, а потом, довольный вылезает из воды. Ему удается даже не замочить трусов, ни на сантиметр не очернить серой ткани.

Одеться так же нелегко: по спине течёт, одежда липнет к телу. Серый встает с фонтана через минуту, но уходит не далеко – тут же усаживается на бордюр, ограду площади, и достает из пакета пачку сигарет. Из черного пакета белую пачку с широкой красной полосой. Необычайно красной в этих серых руках, ненастоящей.

Серый курит и курит, одну за другой, хитро щурясь на заходящее солнце. И совсем не думает о своей бедности и никчемности: небо его потолок, а горячий асфальт – пол гостиной. Из ветвей деревьев сотканы стены, и все, что перепадет – дорогая ресторанная еда на заказ. Он привык так жить, за одеждой и жизнью бомжа обретя свободу.